Ночное небо заволокло серыми облаками, и магический туман, оставшийся от клубящейся ворожбы, окутывал перелесок, придавая месту мистическую атмосферу. Сердце Вэйвера билось учащённо, но он старался сохранять спокойствие. Годы преподавания в Часовой Башне и руководство собственной детективной командой научили его выдержке и самоконтролю. Однако сегодняшняя ночь была особенной. Вэйвер не мог избавиться от чувства, что нечто важное должно произойти, — оно уже происходило в этот самый миг, наполняя воздух грозовым чувством неизбежного.

Вэйвер почувствовал мощную волну магической энергии, сдавливающую его, стискивающую рёбра и сжимающую сердце до трепетного комочка, осознающего свою слабость, смертность и беспомощность. Он открыл глаза и увидел перед собой фигуру, которую не мог забыть никогда. Александр Великий, или как он предпочитал называться, Искандер, стоял перед ним, в своём величественном облике. Его красные волосы развевались взъерошенным пламенем на поднятом магией ветру, а глаза горели огнём жизни и силы. Он выглядел точно так же, как в тот день, когда они сражались бок о бок в Войне Святого Грааля в Фуюки. Точно так же, как выглядел и в Лабиринте под Башней. Точно так же, как выглядел в его снах.

Громкие восклицания Искандера и его смех эхом разнеслись по округе, — даром что Вэйвер искал уединённое место для ритуала. От громогласности величественного царя и его облика сердце сжалось, и хотелось бы Вэйверу думать, что от трепетного испуга перед исполином, а не от нахлынувших эмоций. Он глубоко вздохнул, стараясь сдержать слёзы и не позволить себе быть сентиментальным. Он был взрослым мужчиной, лордом Эль-Меллоем Вторым, не тем зашуганным мальчишкой, что прилетел в Японию в надежде что-то доказать миру, и не мог позволить себе слабость.

— Искандер, — произнёс он, стараясь удержать голос ровным, хоть тот и предательски дрогнул. — Я рад снова видеть тебя.

Искандер шагнул вперёд, его широкая улыбка озарила лицо. Он раскинул руки, словно собирался обнять Вэйвера, но тот сделал шаг назад, поднимая ладонь, чтобы остановить его, но это, разумеется, не помогло. Рваный и короткий выдох вырвался из его теперь уже физически сжимаемой груди, а на глазах проступили с трудом сдерживаемые слёзы, но и то хорошо, хотя бы повод ясен. А ведь думал, что стал взрослым мужчиной, и вырос, и стал сильнее, но как никогда обнажилось чувство собственной уязвимости и фрагильности.

Слугам положено ощущать свою безграничную мощь, находясь в союзе с одарённым Мастером. Вэйвер же, в свою очередь, был рад, наконец, физически претерпевать такую яркую на фоне собственной слабости — силу Райдера; ту силу, что никогда не была его, но всегда, уже десять лет как, толкала его вперёд. Дрожащими руками, со страхом обнаружить перелом в неподвижном ребре, Вэйвер поднял руки и обнял старого друга в ответ.

Разумеется, Искандер не помнил о том, что случилось в Фуюки, таковы были правила. Но сам тот факт, что он узнавал его, говорил об очень многом. О том, как они обошли правила игры и создали связь крепче любого граального завета, — пусть связь эта и возникла вопреки грязным планам чёртового Хартлесса воспользоваться статусом Искандера в своих целях. Как он сможет объяснить Искандеру о том, почему они вступают в бой не как новый союз, а уже сформированный?..

...так же, как и в своём классе: как есть, доступно и открыто, оставляя разум свободным до критики.

— Грядёт новая Война за Священный Грааль. Я хочу, чтобы Слуги и Мастера бились достойно, а обычные люди не стали жертвой чужих амбиций.

Вэйвер говорил медленно. Каждый раз ему приходилось останавливать свои мысли и обдумывать слова, ведь лаконичного «не как в прошлый раз» будет недостаточно. Искандер не помнит прошлого раза, не помнит ужасы Кастера, не помнит сражения на мосту и их клятвы, не ведает о тёмном предательстве и о том, что лишь трусостью и удачей Вэйверу удалось спастись.

...нет, не удачей. Великодушие и благородностью величайшего из царей.

— Среди участников будут как наши союзники, готовые разделить задор честной схватки и бросить нам вызов, так и те, что во что бы то ни стало бросят тень на святость войны. Я не смогу остаться в стороне. А ты?..

Поиск не ответа, а надежды был главной нотой его голоса. В конце концов, десять лет назад он вынюхивал слабости своих соперников ради победы, когда как лишь убеждения его Слуги в конечном итоге пробудили голос совести и справедливости. Проклятая канализация ещё долго снилась ему, но на сегодняшний день таким его уже не напугать. Безразличие и торговля душами страшили куда больше.