- Я рисковала не ради отдельных людей, а ради всей страны, Моргана, - холодно уточнила Сэйбер в ответ на очередную попытку "укусить". - Если бы она исчезла, группы отдельных людей уже не имели бы значения.
Это было... лукавство? Вряд ли. Если её сестра и умела плести красивые узоры из речей, Артурия всегда была более прямолинейной. Мерлин учил её многому, как и сэр Эктор. Она знала о дипломатии и пользовалась ей тогда, когда было нужно и выгодно. Но среди своих - и на поле боя - медовые речи обжигали её губы словно яд. Им она предпочитала хлёсткие и понятные приказы.
- Отнюдь, уж чего-чего, а недооценивать тебя было бы попросту опасно. Ты слышала и видела то, что слышали и видели твои дети. Если ты думаешь, что подпускала даже самых преданных - с виду - рыцарей слишком близко, ты ошиблась. Не в первый раз.
Здесь король рыцарей, конечно, частично пустила пыль в глаза, чтобы спровоцировать на более откровенный тон. Или немного подразнить. Правда же заключалась в том, что обе они ничего не знали друг о друге с тех пор, как каждая осталась жить на разных землях - не знали ничего, кроме того, что говорили другие.
И каждая сторона, очевидно, передавала то, что вторая желала услышать... или что сама считала нужным передать. Эта мысль сверлила сознание всё настойчивее. Что на самом деле они понимали?
И поэтому откровения сестры о том, что на её счету убийств несоизмеримо больше, позволили невольно - но не из-за насмешки - промелькнуть тени улыбки на лице Артурии. Улыбки очевидно нервной и искажённой, сродни подавленному оскалу, что позволил бы выплеснуть наружу всё, что так долго тяготило.
Но женщина сдержалась. И продолжала слушать.
- Ты, может быть, и стала причиной смерти всей своей семьи. Я стала причиной разрушения родной страны. Хотя не буду спорить: ты в этом очень помогла. Одно лишь непонятно: что именно сложилось настолько в корне неправильно, кроме факта моего рождения, что привело именно к такому финалу. Я никогда не верила в утопию и всеобщее равенство, не желала полностью полагаться на магию и противилась тем, кто жаждал оставить всё как есть или отдаться на милость чужакам, слушая их сладкие речи.
Прикрыв глаза, Артурия, будто бы немного расслабившись, подставила лицо лучам солнца, что пробивались через крону дерева, под которым они и сидели. Пожалуй, слишком судьба иронична: кто мог бы предположить, что наиболее откровенной она сейчас будет с той, кто положил жизнь на то, чтобы уничтожить её и находить новые и новые слабые места, куда можно побольнее ударить.
Она даже не дёрнулась, когда ощутила, как сестра придвинулась ближе. Нет, та не стала бы нападать. Не сейчас. А может... уже и вовсе никогда?
- А что будешь делать сама, Моргана? Вернёшься в царство фей? Будешь докучать Мерлину в Башне Авалона?
Улыбка исчезла с лица, и взгляд посерьёзнел.
- Я бы хотела подобного. Но пока это невозможно.
"Покой". Такое заманчивое, уютное, манящее слово. Почти лаской в устах Морганы звучало подобное обещание, и чем горше было сознавать, что оно вряд ли исполнится. Её душа не может найти покоя, но её вес в истории по какой-то причине оказался слишком значителен, чтобы раствориться в бездне мироздания. Она была прикована к этому миру, и пока никто не желал ослаблять эти цепи.
Никогда гордость не позволит ей просить о спасении. Никогда стыд не позволит ей признать, что она заслуживает этого спасения.
- Довольна тем, как жили? Вот уж не ожидала такое услышать. Но хорошо, что нам и не дано ничего менять. Иначе или ты бы нашла способ убить меня ещё до того, как Мерлин объявил бы о наследнике Утера, или я бы вместо изгнания по совету мага избрала бы казнь.
Разговор снова был переведён на наставника. Артурия знала, что прежде он обучал Моргану. Но вот когда она приняла другую сторону, он...
Он никогда ведь не был человеком. Он говорил в полушутливом тоне, и на лице его нередко играла улыбка. Его серьёзность была редкостью, но тем грознее и страшнее он становился. Он обучал её, Артурии, сестру, привечал её и признавал очень сильной. Но когда грянула буря, он не стал вмешиваться и был благосклонен - или скрывал свои истинные чувства - к её изгнанию.
Точно так же он не стал вмешиваться в решающую битву, когда войско сэра Мордреда и армия Артруии схлестнулись в жестокой кровавой резне. Он не встретил короля, когда судно вернулось в родную гавань, к британским берегам. Он не явился, когда последние воины, кашляя кровью, падали замертво. Его не было рядом, когда отец и сын убивали друг друга.
Бедивьер был тем, кто выполнил последнюю волю короля - то, что он сам уже не смог бы сделать. Моргана была той, что проводила Артура в последний путь. Сестра, которая жаждала его смерти, могущественная фея, которую прежде он хотел бы убить сам, жалея о данной милости. Смерть расставила всё по своим местам.
Почему маг так поступил? Потому что он не был человеком. Он смотрел на всё как будто бы со стороны. С высоты своей мудрости он давал советы и предостерегал. Он учил такому, чего знал не всякий умудренный опытом старец. Но он не мог чувствовать ка люди и не понимал их до конца.
Не от этого ли он пытался предостеречь Артурию, когда та добровольно выбрала путь отказа от своей человеческой природы? Никто, кроме их двоих не знал о том ритуале. Лишь после победы на Вортигерном люди заметили: их король сильно изменился и ожесточился пуще прежнего.
Кого увидели на поле боя Мордред и впоследствии - Моргана? Человека или чудовище?
Возможно, Мерлин тогда отвернулся и от Артурии. Ведь она потеряла себя и не смогла завершить начатое.
- Он и без того молча наблюдал. Но нельзя было сделать иной выбор после того, как выслушаешь его аргументы. - мягкая улыбка - Но с ним было весело. Иногда. Если бы по характеру он был похож на нас с тобой, мы бы умерли от тоски прежде, чем саксы и пикты разорили бы наши города.
Глупо было отрицать важность мага в становлении обеих сестёр. Какое, интересно, ждало бы их будущее, не будь его рядом? Что ж, про Моргану нельзя было сказать ничего наверняка. Будь супруг Игрейны жив, она бы спокойно дожила до совершеннолетия, вышла бы замуж и, возможно, прожила бы обычную, а может даже счастливую жизнь. Не будь самой Игрейны, что зажгла пламя страсти в сердце Утера, не было бы и договорённости с Мерлином. Не было бы и её - Артурии. Никогда.
История бы пошла своим чередом. Разложение Рима и захват земель чужаками в любом случае остались бы неизменными. А Мерлин? Он зажёг в очаге этой истории две дополнительные искорки, что вспыхнули ярче всех и, уничтожив друг друга, исчезли в этом пламени навсегда.
- Какая нелепая война, не находишь. Очередная нелепая война. Никому из нас на ней ничего не нужно.
Она умолчала о Скатах. Та тоже не желала сражений, как не обладала и желаниями к Граалю. Она была пленницей, которая так же не могла найти покоя. Маг цветочной башни тоже был пленником, вырвавшимся на свободу по воле случая. Не могла отыскать своё место Артурия. Маялась от своей участи Моргана.
- Можешь не объяснять, почему. Мы просто не можем найти покоя. А мир не хочет отпускать. И эта магия и правда слишком сильна. Хотя, быть может..., - Сэйбер пожала плечами - вы бы с Мерлином что-то бы и придумали. Но, боюсь, не в его планах покидать этот мир в сколь-нибудь ближайшее время. Ему тут явно весело.
А вот мне - нет, - чуть было не добавила она.
Значит, и сестра её вполне наслаждается пребыванием здесь. Как вполне по душе этот городок и наставнику. Как рада альтернативе своему заточению этому месту Скатах. Сэйбер же тут не особо нравилось. И цель своего пребывания здесь она пока не понимала.
Её сестра не знала, какая сила удерживает е вечную соперницу в лимбо между жизнью и смертью. Да и сама Артурия за давностью, неисчисляемой вечностью, уже позабыла. Она помнила чувство и понимала подспудно, но не могла выразить словами.
Её меч всегда будет уничтожать препятствия и разить врагов тех душ, которые хотят переломить свою судьбу, ломать через колено обстоятельства и противостоять вопиющей несправедливости. Она будет защищать слабаков и сильных духом, амбициозных и бесхребетных, но тех, кто цепляется за право жить и тех, кто силой вырывает у судьбы то, что ему причитается. На службе у мира, играя роль антагониста этого мира, она будет марать свои руки ради тех, кто будет проходить путь, похожий на её собственный.
И так будет всегда, пока ещё жив хоть один человек, знающий легенду о короле Артуре.
Легенду, которой не должно было быть.
- Задумывалась. Но мне нечем было заполнить свою жизнь. Как нечем было ощутить и увидеть прелести этой жизни. Она была. И она прошла. Я сделала то, что должна была. Ни больше, ни меньше. И ты тоже не могла бы прожить её иначе, разве нет?
Невыразимо приятно было ощущать тепло солнца на щеках. Ощущать, как нагреты теплые доски скамьи. Разговаривать с кем-то, кто тебя - удивительно - понимает лучше всех, когда-либо живущих. По привычке ожидала Сэйбер и подвоха - в лучшем случае над всем, о чём они только что говорили, ехидно посмеются. Будут издеваться. Стыдить. Припоминать каждый мелкий грех, каждую слабую точку. А может и вовсе где-то тут прячутся многочисленные фамильяры, что скрывают себя. Интуиция молчала, и древний озлобившийся зверь в душе Артурии тоже спокойно дремал. Но в случае с Морганой нельзя было быть уверенной до конца даже в своих собственны способностях.
Да не всё ли равно? Если она ошиблась - то примет бой или смерть, вновь вернувшись в удушающий круговорот существования и небытия. Если же сестра на самом деле устала от всего, что их тяготило в прошлом - быть может это единственный шанс хотя бы это короткое время провести не так, как им начертала судьба.
- Звучит так, словно ты предлагаешь воспользоваться этой кредиткой.
Пока они разговаривали, всю толпу уже давно разогнали. Бабушки торжествовали, дети привычно просили мороженое, официанты кафе вздохнули спокойно - пьяная публика их нервировала больше всех, так как мешала гостям отдыхать, а им - зарабатывать и получать хорошие чаевые.
- Боюсь, мы не можем вызвать такси и поехать туда, где развлекается наш наставник. Я не могу раскрыть его местонахождение, как не могу и противиться магии, которую даже ты не можешь побороть. Но могу передать ему весточку, что ты очень хочешь пообщаться. Может быть, даже смогу состроить такое выражение лица, что заставит его стиснуть зубы от тоски, настолько оно будет скучным и опечаленным.
Всё это Артурия произносила в полушутку-полусерьёз, что по выражению лица и равнодушному тону определить было невозможно. Ей и самой хотелось бы спросить у мага, знал ли, на какую встречу отправляет Слугу. Он никак её не контролировал, не спрашивал и не давал указаний. Мнимая свобода воли. Или искренний жест - мол, мы конечно воюем, но повеселись там?
Ничего нельзя было теперь понять наверняка.
